Ловчие птицы — хищные птицы (беркут, соколы, ястребы), используемые для спортивной и промысловой охоты на зверя и птицу.. Разделяются охотниками на благородных и неблагородных. Между благородными различаются: птицы. Охота котят на tedoh.rostmo.ru уже выросли им уже 5 месяцев.
Наиболее древней из всех охот с гончими является парфорсная охота с ними, т. Этот же парфорсный характер носили и травильные охоты Греции, когда стаи собак напускались на крупных зверей: кабана, оленя, медведя и т. Особый расцвет парфорсной охоты выпадает на долю королевской Франции, в которой короли охотнее занимались охотой, чем государственными делами.
Мы знаем, что дворяне во Франции содержали большие псарни, что преследование волков и оленей продолжалось иногда по несколько суток. Однако постепенное уменьшение зверя все время суживало размеры парфорсной охоты. В настоящее время парфорсная охота во Франции встречается довольно редко и далеко уже не в тех широких размерах, как раньше.
Странной, где парфорсная охота стала дворянским спортом, а потому широко распространилась, является Англия. Правда, с истреблением в ней волков, с исчезновением оленей, охота эта стала производиться исключительно на лисиц. Однако недостаток даже и этого зверя заставил дворян-англичан прибегнуть прежде всего к подсадному зверю, выпускаемому из бочки, а затем перейти и вовсе к искусственному следу.
В современном состоянии парфорсные охоты являются на Западе скорее спортивными упражнениями и соревнованиями в ловкости и смелости наездника, неутомимости и быстроте лошадей, чем охотой в тесном значении этого слова. Для этого, перед охотой по наиболее удобным для скачки местам, со специально выбранными препятствиями, а то и нарочно устроенными, протаскивается мешок, набитый опилками и пропитанный мочею лисицы.
На этот искусственный след набрасывается стая, которая и гонит по нему до тех пор, пока он не обрывается. В этом случае приз получает первый, оказавшийся на конце следа, подобно тому, как на охоте по лисице, получает трофей охоты,. У нас в дореволюционное время парфоросные охоты не были распространены, и небольшое количество их содержалось лишь у польских магнатов например, у Потоцкого, Браницкой и др.
Впрочем следует упомянуть одну большую парфорсную охоту, которая имелась у кавалерийской школы и содержалась в Поставах, бывш. Виленской губернии. Охота эта, производившаяся как по оленям и кабанам, так и но искусственному сладу, служила для развития ловкости и смелости среди ездоков — военных.
Считаю небезынтересным привести некоторые данные об этой парфорсной охоте. Стая гончих, содержавшаяся в Поставах и доходившая до 60 собак, состояла из английских лисогонных гончих ороксгаундов и правильно тренировалась для этих охот. Начиная с весны, собаки брались ежедневно в проводку, которая, начинаясь с 1 ч.
Собаки водились разными грунтами и разными аллюрами. К осени начинались охоты по искусственному следу, причем первая охота примерно проходила 3 км с 6 препятствиями в 7 ч. Препятствия в большинстве случаев выбирались естественные, но след прокладывался в наиболее удобных местах, причем часть изгороди, если она была слишком высока для лошадей, разбиралась.
Хорошо тренированные парфорсные собаки могут без затруднения проходить около 20—25 км в 50—60 м. В Германии в Ганноврской кав. Уймой — сплошной лес. Стая должна была выставить зверя в поля, где его травили борзыми верховые охотники, стоящие со сворами около опушек или перемычек.
Вынесшиеся за зверем в поля гончие, обыкновенно отхлопывались и останавливались в полях, с тем. Само собою разумеется, что при тех требованиях, которые предъявлялись к гончим псовой охотой, требованиях, из которых наиважнейшим было — выставить как можно больше зверя на своры борзых, работа в острове одной или двух гончих не могла иметь места, почему в псовых охотах работала всегда стая.
Особенно важно это было при охоте по волкам, когда гончим приходилось иметь дело с целым выводком. В старину у помещиков не редкость было встретить огромные стаи гончих, доходящие до собак, от гона и шума которых все живое неслось во все ноги из острова в поля.
Псовая охота для. Охота с борзыми в сплошных лесах производиться не могла, вот почему наибольшее количество псовых охот находилось в бывш. Так как в нестоящее время псовая охота возможна только или в кавалерийских частях, или при больших и очень мощных коллективах, то я позволю себе этой краткой характеристикой ограничиться и перейти к своей главной задаче — описанию ружейной охоты с гончими.
Ружейная; охота с гончими проникла к нам из Польши, еще с начала XIX века, но свое главное распространение получила к 70—80 годам прошлого столетия, после падения крепостного права и исчезновения больших комплектных псовых охот.
Бели псовая охота требовала, чтобы гончие выставляли как можно скорее зверя в поле, если гон одновременно по нескольким зверям способствовал ее успеху, то ружейная охота выдвинула совершенно новые требования. Для ружейного охотника важно было, чтобы гончие держали зверя вязко и долго, так как только таким путем достигалась возможность встретиться с ним и положить его метким выстрелом, вместо того, чтобы взять его борзыми, как это делали псовые охотники,.
Кроме того, для ружейной охоты не надо было иметь тех больших стай, которые нужны были для псовой охоты, так как одновременный гон по нескольким зверям был для ружейника только помехой; охотник вполне мог охотиться не только с небольшой стайкой, но даже и с одиночкой. Это, несомненно, способствовало очень быстрому распространению ружейной охоты, и если мы обратимся к настоящему времени, то увидим, что гончая — одна из самых распространенных собак, а охота с нею пользуется любовью широкой массы охотников.
К сожалению, до сих пор «и одного более или менее подробного руководства по этой охоте не было выпущено, а прекрасная, хотя и устаревшая уже работа Н. Кишенского —«Ружейная охота с гончими» — давно стала библиографической редкостью. Я должен оговориться, что, конечно, научить охотиться с гончими на страницах книги, без практики— невозможно, но помочь читателю разобраться в тех вопросах, которые встают перед ним на первых же шагах его охоты с гончими, — вполне осуществимо.
В сущности, ружейную охоту с гончими возможно подразделить на три вида: 1 охота на зайцев, 2 охота на лисиц и 3 охота на волков. Каждая из этих охот требует некоторых навыков, производится различно, и если охоту на зайцев можно еще до некоторой степени объединить с охотой на лисиц так как частенько идя на зайцев, мы попадаем на лису, а с лисы гончие снова переходят на зайца , — то охота на волков требует настолько специфических приемов и условий, что об ней придется говорить совершенно отдельно.
Я сознательно опускаю охоту с гончими на коз ввиду того, что она производится в настоящее время я весьма ограниченных размерах в связи с почти повсеместным исчезновением коз, а равно ничего не говорю и об охоте на кабанов, т. Хороших породистых гончих по кабанам обычно не берут, ибо охота эта всегда кончается потерей нескольких собак, которых кабан засекает до смерти.
Если мы заглянем к Кишенскому, то увидим, что он начинает свое описание ружейной охоты с гончими с подразделения ее на неподвижную и ходовую. Вслед за ним повторяет это же разделение в своей книжке «Гончая» и Челищев.
Неподвижная охота и раньше распространена была довольно редко, а в настоящее время и вовсе не применяется, за исключением одного только случая, когда она не только возможна, но и обязательна, — это при охоте на волков. Об ее применении при охоте по волкам я буду говорить в своем месте, а сейчас.
Неподвижной охотой называется такая охота, при которой охотник ставится на заранее намеченное место называемое номером и не имеет права сойти с него до тех пор, пока не будет дан сигнал распорядителем, обычно выбираемым на каждую такую охоту. Обычное расстояние стрелка от стрелка колеблется между — шагами, причем распорядитель должен следить за тем, чтобы линия стрелков была прямой, так как иначе может иметь место несчастный случай.
Особенно надо избегать шахматной расстановки, при которой крайне легко, стреляя по зверю, зацепить своего соседа. Если линия стрелков должна быть завернута, то на углу непременно ставят стрелка, а очередные номера вправо и влево ставят на таком расстоянии, чтобы с своих мест они не могли бы быть опасны друг другу.
Когда все номера расставлены, распорядитель дает сигнал бросать гончих, и стая, заведенная. Доезжачий должен время от времени порскать покрикивать , придерживаясь в своем ходе заранее намеченного направления. Такая охота чрезвычайно неинтересна, так как не дает никакой -инициативы, а при небольшом количестве зверя становится и вовсе нестерпимо скучной.
В старое время неподвижная охота имела свой смысл, так как устраивалась при большом количестве участников в местах, изобилующих зайцами и лисами, когда именно такая охота гарантировала наибольший успех. К несомненным плюсам этой охоты, однако, следует отнести ее сравнительную безопасность, так как при стрельбе с заранее определенных номеров, гораздо меньше шансов получить заряд дроби, чем при ходовой охоте в лесу, когда в ней участвуют молодые, недисциплинированные или чересчур горячие охотники.
В настоящее время, когда мест, изобилующих зайцами и лисицами встречается не много, когда стай гончих почти никто не держит, а главное, когда большую компанию собрать крайне затруднительно — неподвижной охоты никто не устраивает, и она может иметь место лишь при охоте на волков или кабанов.
Ходовая охота состоит в том, что охотник, набросив. В этом случае у него гораздо больше шансов встретиться с поднятым зверем, так как он может переходить с места на место, подравниваясь под гон, выбирая наиболее удобные для встречи со зверем места. Ходовая охота дает полную возможность охотнику проявить свою инициативу, обнаружить сметку, опытность, почему дельный охотник убьет всегда больше, чем носящийся из стороны в сторону без толку новичок-горячка.
Собственно говоря, не только после революции, но и последние годы до нее, все охотившиеся с гончими с ружьями применяли именно этот способ ходовой охоты, который и стал, в сущности, отождествляться с по нятием ружейной охоты с гончими. Это наиболее увлекательная охота, так как только она потребует от нас внимательного отношения ко всем мельчайшим деталям ее производства, она заставит вас изучить повадки зверя, работу гончих, условиях погоды, наконец, только она сделает вас настоящим опытным охотником с гончими.
Все права защищены и охраняются законом. Любое полное или частичное воспроизведение материалов этого сайта, в средствах массовой информации возможно только с письменного разрешения Администратора «Питерского Охотника».
При использовании материалов с сайта в Internet, прямой гиперлинк на «Питерский Охотник» обязателен.
Каждый, кто завел щенка охотничьей собаки, с нетерпением ждет, когда же тот проявит свои рабочие качества — ради самой охоты и чтобы убедиться в правильности выбора. Очевидно, что для гончатников это справедливо точно так же, как для норников и легашатников. Однако раннему началу охоты с гончей и принципиальной оценке ее возможностей препятствуют устоявшиеся положения, которые большинство гончатников считают незыблемыми и действуют в соответствии с ними.
Считаю их ошибочными и вредными как для подготовки конкретной гончей, так и для прогресса отечественных гончих в целом. Чтобы доказать это утверждение, рассмотрю каждое из вышеуказанных положений. Почему, учат нас многочисленные статьи и руководства по охоте с гончими, нельзя пускать в нагонку, а тем более в охоту, щенков до года?
Потому, что щенок до года еще физически и психически не готов к нагрузкам, которым он подвергается при нагонке, не говоря уже об охоте. Считается, что он увлечется преследованием и совершит непомерную работу, подорвав при этом свое здоровье и желание гонять, что сделает его в будущем нерабочей гончей, тем вероятнее, чем более азартным он является от природы.
При этом утверждается: множество перспективных молодых гончих были таким образом безнадежно испорчены. Совершенно понятно, откуда взялось это мнение, безусловно, верное на момент его возникновения. А возникло оно в XIX веке, когда все, за исключением крестьян, руководств не писавших, охотились исключительно со стаями гончих, будь то комплектные или ружейные охоты.
Когда на псарных дворах содержались десятки, если не сотни гончих, то совершенно невозможно было заниматься с ними индивидуальной нагонкой. Понятно, что если пустить в нагонку несформировавшуюся гончую со стаей, в которой она выросла, то, повинуясь стайному инстинкту, молодая будет стремиться изо всех сил и сверх их гнать вместе со стаей и действительно может надорваться.
Наши предшественники, жившие в неторопливом позапрошлом веке, могли себе позволить начинать нагонку после достижения собакой года, полноценную охоту со второго поля и оценивать работу собак по третьему. Они действовали так, имея значительное количество рабочих гончих, разновозрастное ремонтное поголовье и, наконец, материальный достаток, а если точнее — избыток.
Почти никто из нынешних гончатников не обладает всем вышеперечисленным. Наш малообеспеченный, в лучшем случае — среднеобеспеченный современник, как правило, приобретает и содержит одного щенка гончей реже — двух , сильно напрягая этим жену и семейный бюджет.
Он год гуляет с гончей, но не наганивает ее, а потом еще полгода наганивает, но — не дай Бог! И вот по третьему полю, то есть на четвертом году жизни гончей, эксперты-кинологи да и просто товарищи по охоте говорят владельцу, что его собака совершенно бездарна.
Он обижается и не соглашается, каждый раз находя различные погодные объяснения скверной работы гончей — то многоследица, то слишком тепло, слишком холодно, слишком сухо, слишком сыро. Требуется еще год ожиданий и разочарований, чтобы убедиться в очевидном: ввиду отсутствия чутья или вязкости эта гончая не способна продержать зайца больше пятнадцати минут.
Такая гончая годится лишь для «выталкивания» лис и зайцев из «культюков» — узких густых зарослей вдоль степных речек. И ее следовало бы отдать непритязательному охотнику, живущему в степной местности, но собака за четыре с половиной года стала членом семьи, к ней привязались жена и дети, на нее потрачено столько сил и средств, а новый щенок — это новые затраты с неизвестным результатом.
В итоге собака остается в семье, и владелец «принимает ее такой, какая она есть», то есть как-то приспосабливается с ней охотиться. Так запоздалое начало нагонки и отсроченная оценка качеств гончих не позволяют их владельцам произвести своевременную выбраковку и на многие годы лишают их настоящей охоты, в результате чего гончатники, особенно городские, для которых содержание гончих сопряжено со значительными сложностями, нередко приходят к полному разочарованию.
Большинство публикаций по нагонке молодых гончих рекомендуют начинать ее только по черной тропе. Правда, разными авторами тому даются различные обоснования. Одни утверждают, что, начав гонять с белой тропы по зрительно различимому следу, гончие приобретают скверную привычку делать это «на глазок» и потом уже не могут нормально гонять по чернотропу, когда след не виден.
Другие считают, что в этом случае у молодых гончих развивается неисправимая «слабоголосость». В действительности же вредной привычки гонять «на глазок», равно как и отдавать излишний голос, у гончей, к этому наследственно не предрасположенной, ни при каких обстоятельствах возникнуть попросту не может.
В отличие от человека, у которого главным способом ориентации во внешнем мире является зрительный, затем слуховой и лишь в очень незначительной степени обонятельный. У гончих чутье феноменальное, позволяющее лучшим представителям породы различать след зайца на кабаньей тропе, слух неплохой, а вот зрение весьма ограниченное.
Не раз видел, как гончие, внезапно заметив своего владельца наветренно в 50 шагах, не узнавали его и облаивали. Не существует животных, у которых все анализаторы — зрительный, обонятельный и слуховой — были бы развиты в равной степени хорошо. Усиление возможностей одного анализатора всегда происходит за счет снижения прочих.
Невероятные запаховые различения, производимые гончей во время гона, возможны только благодаря ее полному сосредоточению на обонятельных впечатлениях. Этим объясняется хорошо известный всем гончатникам факт, что, когда гончая гонит, она «ничего не видит и не слышит», потому гончие столь часто гибнут под автомашинами и поездами.
Считать, что молодая гончая, насмотревшись по снегу на гонные следы, начнет гонять «на глазок», все равно, что думать, будто если начинающим грибникам позволять нюхать первые найденные ими грибы, те в последующем будут искать их исключительно «на чутье» с закрытыми глазами.
Поэтому собаки с сильным или хотя бы удовлетворительным чутьем никогда не «променяют» его на зрение. Вот собаки бесчутые — они вынуждены пользоваться зрением, чтобы компенсировать недостаток чутья, подобно тому, как слепые люди ориентируются на ощупь и отчасти обонянием.
Другое дело, что у молодых гончих, впервые нагоненных и уже хорошо гоняющих по белой тропе, всегда возникают временные сложности при переходе на черную. И это совершенно понятно. Ведь в отличие от белой тропы с ее ограниченным набором запахов по чернотропу эти гончие сталкиваются с необходимостью выбирать нужный запах из огромного спектра других почвы, листьев, разнотравья, насекомых и проч.
У гончих с сильным чутьем адаптация к черной тропе происходит быстро — в считанные недели, хотя известно, что некоторые рабочие гончие все-таки лучше гоняют по снегу. Теперь о возможности вызвать слабоголосость первой нагонкой по белой тропе. Отдача голоса гончей по гонному следу — это безусловный рефлекс, при этом верность отдачи голоса данной гончей определяется присущим ей сочетанием особенностей чутья и эмоционального склада.
Природа слабоголосости — тема отдельного исследования. Скажу лишь, что, к сожалению или к счастью, верность отдачи голоса ни улучшить, ни испортить нельзя. Так, например, вопреки распространенному заблуждению, если молодую гончую с высокой верностью отдачи голоса пускать со взрослой слабоголосой, она не начнет пустоголосить с ней за компанию, но быстро научится отличать гон от добора и будет подваливать к той очень избирательно, и по присоединению ее голоса всегда можно будет понять, когда зверь действительно помкнут.
Что касается тезиса о том, что оценку работы гончей следует производить только по третьему полю, то его следовало бы переформулировать следующим образом: «Работу посредственной гончей оценивают по третьему полю». То есть гончей с посредственным чутьем и хорошей вязкостью. И вот почему.
Там, где гончая с сильным чутьем «видит» носом значительные отрезки следа и в ее мозгу легко складывается целостная картина, средне— и слабочутая гончая «видит» лишь отдельные островки запаха в местах, где он запечатлелся лучше всего, и в молодом возрасте ей такой кроссворд решить не под силу.
Если же она обладает достаточной вязкостью, аналогом человеческой усидчивости и упорства в достижении цели, то с годами приобретает необходимый опыт и мастерство в решении следовых загадок, но разгадки удаются только тогда, когда тропа позволяет получить необходимый минимум информации. Отсюда нестабильность ее работы.
Если же гончая начинает отлично гонять в 7—8 месяцев, когда никакого «мастерства» у нее еще нет и быть не может, это означает, что при достаточной вязкости она обладает великолепным чутьем, которое среди наших гончих встречается, к сожалению, довольно редко, гораздо реже, чем хорошая вязкость.
Именно разницей в чутье в основном определяется весьма разное время начала настоящей работы гончих при равноценной нагонке. Для того чтобы научиться рисовать, как делают это без всякого обучения некоторые одаренные от природы дети, другим необходимо окончить художественную школу, а третьи, и окончив школу, никогда не будут на это способны.
Обладая достаточной вязкостью при посредственном чутье, гончая по третьему полю действительно начинает гонять вполне сносно, по хорошей тропе показывая работы на диплом третьей и изредка даже второй степени и, будучи выставленной на полевые испытания в благоприятных условиях, может дипломы получить.
А по более сложной тропе она гоняет долго, но очень моровато, с бесконечными сколами, по тяжелой же тропе мороз, сушь, мерзлая пестрая тропа, многоследица вообще гонять не может. Такими гончими бывают довольны охотники, которые могут себе позволить выбираться на охоту, когда тропа тому благоприятствует, «увидал за окном порошу и поехал».
Для тех же, кто в силу занятости выходит с гончими не по хорошей тропе, а по выходным, нужны собаки, превосходно работающие в хороших условиях и удовлетворительно в любых, то есть вязкие и очень чутьистые. Много раз доводилось читать, что лучше три диплома третьей степени, чем один первой.
Если речь идет о том, какие гончие перспективнее для племенной работы, то правильнее будет дать такую формулировку: «лучше 5 дипломов первой и второй степени, чем 3 третьей! Потому что если мы действительно хотим совершить прорыв в качестве работы наших гончих, то в племенной работе следует ориентироваться не на посредственностей, начавших работать по третьему полю и получивших в благоприятных условиях три «тройки», а на собак, рано начавших гонять и показывающих стабильную работу по любой тропе и регулярно получающих высокие дипломы.
Осмысление с использованием профессиональных медико-биологических знаний, двадцатилетнего опыта содержания гончих и охоты с ними дает мне основания утверждать следующее. Чтобы помочь собаке быстро и в полной мере проявить все ее рабочие качества, своевременно оценить их и, возможно, путем выбраковки в ограниченный срок стать владельцем гончей, превосходно гоняющей зайца и лису, но не копытных, необходимо:.
Вот доказательства полезности и необходимости ранней нагонки и охоты. Работа высококлассной гончей — это спорт высших достижений, причем сама гончая — стайер, сверхмарафонец, одновременно решающий задачи удержания следа, преследования и ориентирования. Годовалый возраст собаки соответствует 13—летнему возрасту человека.
Если ребенок впервые придет в физкультурный зал в 15 лет, он никогда не станет олимпийским чемпионом. Однако более правомерными будут не человеческие, а зоологические аналогии. В качестве наиболее адекватной биологической модели в дикой природе следует рассматривать формирование охотничьих навыков у лисицы.
Именно у лисицы, а не волка, поскольку у лисы, так же как и у собаки вне человеческого контроля бродячие собаки , часть самок оказываются половозрелыми и приносят потомство уже к концу первого года жизни. Это означает, что к данному возрасту охотничьи навыки у лисиц и, соответственно, собак могут и должны быть сформированы до такой степени, чтобы они могли обеспечить пропитание не только себе, но и потомству, то есть практически полностью.
Лисы и собаки на это запрограммированы биологически. Выполняя указанную программу, родители вовлекают лисят в охоту сразу же, как только те начинают выходить из норы, в месячном возрасте, принося живую добычу и давая щенкам возможность ее «поймать».
Не удивительно, что при таком «интенсивном обучении» охотничьи навыки у лисиц формируются очень быстро, и примерно в четырех—пятимесячном возрасте выводки лисиц разбредаются. С этого момента молодые лисы охотятся совершенно самостоятельно, хотя и возвращаются в выводковые норы в случае опасности и непогоды.
Очевидно, что с годами их «охотничье мастерство» совершенствуется, и все же никаких принципиально новых навыков и умений они при этом не приобретают. Как было сказано выше, гончие генетически запрограммированы совершенно идентично, и в идеале со щенком гончей нужно было бы начинать ходить в угодья сразу, как только он выйдет из подсосного возраста.
Но сделать это, не подвергая щенка высокому риску заразиться и погибнуть от острых инфекционных заболеваний, до проведения курса вакцинации невозможно. До выработки устойчивого иммунитета, то есть до трех с половиной месяцев, щенок должен содержаться в условиях строгого карантина.
Но если с этого момента щенок гончей получит возможность находиться в угодьях, где обитают заяц и лиса, практически ежедневно, то на многочисленных примерах гончих моих собственных и товарищей я утверждаю: любая гончая с хорошим чутьем и вязкостью, которая в принципе способна достойно гонять зайца и лису, в 8 месяцев будет это делать причем как выжловка, так и выжлец.
Кстати, в том, чтобы со щенком гончей ходить на нагонку ежедневно, нет ничего нереального. Ведь гуляют же владельцы взрослых служебных собак с ними в среднем по два часа в день, а со щенками и того больше, вставая рано и ложась поздно. Точно так и гончатники могут по будням ходить со щенками на нагонку по два часа, а более длительно — по выходным.
Наличие зайцев и лис в самых разных природно-антропогенных ландшафтах позволяет это делать большинству сельских охотников и многим городским. Предположим, что щенок родился 15 апреля. Это значит, что к 15 октября, когда ему исполнится 6 месяцев, охота с породными гончими уже открыта повсеместно, и он сможет познакомиться с практическими результатами гона — взятыми сначала в его присутствии, а затем и непосредственно из-под него зайцами и лисами.
И это важнейший момент в жизни молодой гончей, значение которого переоценить невозможно. В результате повторяющегося знакомства с добытыми из-под нее объектами охоты гончая понимает свое предназначение. А важно это не только и не столько потому, что молодая собака начинает еще азартнее преследовать зайцев и лис, но потому, что она сосредотачивается на преследовании именно зайцев и лис, постепенно утрачивая интерес к копытным, которые являются «проклятием» большей части гончатников.
Известно, что все гончие по своей природе в той или иной мере склонны к преследованию диких копытных, особенно косуль, и это основная причина испорченных охот и безвозвратных потерь гончих. Многие смиряются с этим, как с неизбежным злом, некоторые используют «народные противоядия», например, нещадно бьют собак на гонном следу копытных, впрочем, без особого успеха, потому как известно, что «зарекался ковшик по воду ходить Духанин в замечательной книге «Стая гончих для псовой и ружейной охоты» предлагает сколь интересный, столь и малоосуществимый для большинства гончатников способ — водить гончих туда, где в неволе содержатся дикие копытные и наказывать плеткой малейшее проявление интереса к ним.
Мне и, думаю, основной массе гончатников никогда не доводилось видеть в неволе косуль, а если они и есть где-то в частных зоопарках, то кто нас туда с нашими гончими пустит?! Единственный, с моей точки зрения, реальный способ добиться безразличия гончих к копытным — использовать столь хорошо знакомый психологам и зооопсихологам феномен фиксации.
Смысл его состоит в том, что первые детские и юношеские впечатления фиксируют индивидуума на определенном типе объектов интереса и влечения, например, тип объекта первых сексуальных опытов определяет тип, предпочитаемый во взрослой жизни.
Как сохранить птицу на охоте Способ №1Поделиться:
Leave a Reply